Наследник шамана
Едва самым первым лучом
Сонное солнце
Коснулось некошеных трав,
Уходит к далёкому берегу мудрой реки,
И слушает звуки рассвета.
Он, запрокинув лицо,
Ловит зрачками тени летящих стай,
И помнит, что кто-то другой
Однажды
Придёт точно так же сюда,
И будет искать утешенья
Губами в прохладе воды.
Наследник шамана
Оставит ему покой.
К кореньям ветвистого дуба
Возложит великую мудрость,
Что много веков собиралась по крохам,
А так все и будет.
И осень
Окажется в тысячу раз длинней,
И добрые феи не станут даваться в руки,
И племя откажется стадо сгонять на север,
Когда к их кочевьям появится лютая стужа.
Не нужно,
Если чёрные волосы
Самой прекрасной девы
Станут внезапно белее январского снега.
А так всё и будет.

* * *

Лентами синих ручьёв
Обречённо забавятся ветры.
Вскинуто метким стрелком ружье.
Дрогнуло сердце медведя предчувствием
Смерти.
Никто не заметит решающей раны
В свалявшейся шерсти.
Беги же,
Спасай свою бурую шкуру,
Я постою за тебя,
Оцепенев под прицелом.
Так я хочу.
Только так я сумею спасти тебя.
Может быть, нам повезёт,
И охотник не сможет заметить
Подмены.

* * *

Безрассудной тревогой объятое,
Утро тихо вливается в вечер,
Заступает весна
Полнить воздух предчувствием робким.
Отступает рассудок,
И кажется небо доступным,
И зовёт улетать,
Обещая бескрылым помочь.
Только ясно до боли:
Ему не сдержать обещаний,
Не подарит крылом,
Не растратит обид дорогих —
Сбережёт при себе.
Поделом же отступнице плакать!
Наобум горевать,
Слышать крики отброшенных дней.
Как родного отца
Дожидаться весеннего грома,
Вспоминать о былом —
И болезненно верить себе.
Ведь всё это было.
Дороги завалены солью,
Мечтать о другом не пришлось...
Но если бы ты
Вернулся...

Стихотворения опубликованы
в «Панфиловском переулке» (СПб),
N°8, 1994 год

На кричащем закате
Безмолвного медного дня
Я попробую вырваться в дом
И увидеть, что в нём
Все давно позабыли меня.
Но знакомая тень
От замшелых настенных часов
Прячет день;
Новый день в прошлый вечер
Отпирает засов.
Заглушая привычных птиц
Слышен хохот хмелеющих сов.
А в глазах проплывающих лиц —
Сумрак дня и сияние музыки снов,
И сияние музыки слов;
И слияние всех панихид и молитв.
В созерцании скорбных голов —
Да поди-ка пойми у кого что болит.
У большого окна нету рам.
Нет ни рамы, ни дна, ни стекла.
А за ним вроде кто-то стоит?
Кто-то, страшно далёкий вам?
Это просто слеза...
Здесь возникла или просто стекла
И упала на горький гранит,
И разбилась, смеясь и звеня.
Наклонись, посмотри...
Поклонись! Посмотри —
Что-то в этих осколках блестит...
Это искры угасшего дня.

6 октября 1989 года

Зимняя элегия

Как по синей
По зимней
Ленте реки,
Да на тонких
На звонких
Хрустальных санях
Пролетали мечты,
Что бесплотны почти.
Пролетали мечты
В снежных мантиях.
Да на вольном ветру,
Что мне так по нутру,
Что так по сердцу, —
На искристом солнце
Да мимо оконца
Снежинки проносятся...
Всё летят и летят,
Застилая постель,
Где тревоги уснут, —
И чуть слышно звенят
И зовут к себе.
Тихим звоном зовут.
Тихим звоном
Да стоном,
Да с печалью-тоскою.
Снежным шорохом,
Мягким ворохом,
Невесомой рукою
Кличут, милые,
Властной силою.
Да кто что сделает?
А Зиме-родимице
Нельзя противиться,
Одеваясь в белое.
Ведь с душою белой
Да с единой верой
Поперёк святого не попрёшь, —
А мечтам вдогонку
Брось-ка нитку тонку.
Оборвётся, — знай, — помрёшь...
Быль то или небыль?
Пыль то или небо?
Вечность или смерть?
Вихрем да позёмкой
Да секундой звонкой
Душу свою смерь.
Но отмерить — шутка ли?
Да, скажи, не жутко ли,
Да не тошно ли?
Душу наизнанку — вот:
Бьётся, милая, живёт, —
Только всё опошлили...
Но узорным словом
Да со смыслом новым,
С высшего веления
Вера ночью зимнею
Вышивает инеем
Зимнюю элегию.

30 июня 1989 года

Из архива Алексея Маркова
Опубликованы в его Livejournal
abm1968