«Сказка», которую Наталья стала сочинять недавно.
Страницы:  1  2

од ладонями мягко, шелковисто. Откуда-то пахнет дымом, еле-еле, почти незаметно. Слышны голоса и смех, тоже издалека, не рядом. Рядом вообще никаких звуков. Руки раскинуты. Тепло и удобно... Это не может быть Хашдом. И, конечно, не дорога у рощи... Глаза не открываются. Голова и тело чувствуют себя превосходно, а глаза не открываются.

нвой Джет переворачивается на спину, лежит, прислушивается. Есть здесь кто-нибудь?.. Не похоже. Он подносит руки к лицу, закрывает ладонями глаза,— становится темнее. Убирает. Сквозь закрытые веки виден свет. Хотя в общем это ничего не меняет. Ни о чём не хочется думать. Сколько можно так пролежать? Час? Два? Десять? Время идёт так медленно. Наверное. И сколько уже прошло, пока он здесь? И «здесь» — это где? Бессмысленно угадывать. Пошарив вокруг себя руками Инвой нащупывает что-то похожее не покрывало, тянет к себе и, укрывшись, снова погружается в сон, легко и бездумно.

...колько проспал, не знаю. Проснулся от ощущения постороннего присутствия. Не меняя позу, не сбивая дыхание, ничем не выдавая своё пробуждение. Некоторое время слушал осторожные движения и дыхание кого-то находящегося здесь, в этой комнате. Если это комната.

адно, сколько можно лежать изображая спящего. Инвой Джет пошевелился. Присутствующий, очевидно, как раз этого и ждал.

— Вы проснулись? — услышал Инвой шёпот. Голос принадлежит женщине, девушке.

— Не знаю,— ответил Инвой.— Глаза не открываются.

— Это operto oculis, Вам придётся побыть немного так,— сказала девушка.

— Сколько я здесь нахожусь? — спросил Инвой.

— С утра,— ответила девушка.— Весь день. А теперь вечер уже.

— Где я?

— Потом всё спросите. А сейчас я Вам ужин принесла, поешьте. Но сначала давайте покажу Вашу комнату.

нвой в общем и не рассчитывал что девушка ему сейчас же расскажет, где он, зачем и что дальше. Спасибо хотя бы что стало ясно почему невозможно открыть глаза. С самого начала нетрудно было догадаться, действует заклятие ослепления — operto oculus. Беспокоило только, временное ли оно или навсегда. Ну, а если сказано «Вам придётся побыть немного так», это в какой-то степени обнадёживает.

н встал с кровати, девушка взяла его за руку, повела по комнате.

— Вот стол. Здесь кресло. Комод. Ещё один... Хотя пока они Вам вряд ли понадобятся,— спохватилась девушка глядя как Инвой на ощупь старается освоить пространство. Не спеша они обошли всю комнату, после чего девушка снова подвела гостя к столу, где стоял поднос с едой и напитками, и вышла.

ва с мужем отправились домой. Маркус и Тильда, воспользовавшись советом Наимы, явились к Димидии Ностер.

риметный дом с оранжевой крышей и высокими окнами, на восточном краю Юксты, пышный сад со множеством цветов. Димидия подбирает такие, чтобы цвели с ранней весны до самой поздней осени, до первого снега. Отцветают одни, начинают цветение другие.

о дворе две собаки, очень лохматые, большие и ленивые. Они то и дело облаивают прохожих, но их давно никто не боится. Даже кошки.

аркус смотрит из окна на этих собак. На заросли кустистых роз и фонтаны нежных гладиолусов. И завидует. Да. Может быть в самом деле пора завести свой дом, где-нибудь рядом с Тильдой или маленькой Агатой? В идеале — поселиться бы всем прямо по соседству, чтоб только забор отгораживал их дома друг от друга. Маркусу забор в общем не особо-то и нужен, но у каждого свои дела, свои предпочтения и наверное лучше всё-таки иметь своё собственное пространство, чтоб в случае чего попросить неугодных покинуть его. Чтобы попрошенный неугодный имел точное представление, до каких границ простирается пространство, из которого попросили убраться. Чтоб не возникло недоразумений, если что. Ведь бывает и плохое настроение, или поссорились, или какие-нибудь дела, когда неуместно присутствие кого бы то ни было, даже родного и любимого, бывает. И хозяйство отдельным должно быть. Маркус обязательно завёл бы вот таких здоровенных лохматых собаченций. Они будут носиться вокруг дома, лаять, играть, раскидывать выдранную с корнем траву, распугивать кошек, Тильде это очень не понравится! А аккуратной Агаточке тем более. Да, без забора точно не обойтись.

аркус замечтался. Тильда, глядя на брата, думала примерно о том же, как было бы замечательно жить рядом, всем вместе. Агату Тильда не видела уже несколько лет. До неё один день дороги. То есть одни сутки. Года три назад Тильда ездила в Абсилий, была там несколько дней, жила эти дни у Агаты конечно. Младшая сестрёнка устроена в жизни может быть получше своих старших. У неё муж, дочка. А теперь может быть и ещё одна дочка, или сын. Кажется, в тот приезд Тильды Агата как раз ждала второго ребёнка. Вот у Маркуса семьи нет, кроме его вечных подопечных. Семья Тильды — Конфловер и она сама. Конфловер не муж, не брат, ни вообще родня какая-нибудь, но он впервые появился в её доме много лет назад, постепенно в нём поселился, и давно уже считается родным.

ечты и воспоминания! Тильда где-то услышала, что мечты — это попытка сформулировать и внести в свою настоящую жизнь кусочек своей идеальной жизни... Получается, что идеальная — не настоящая... Жаль.

имидия уже довольно долго смотрит внутрь стеклянного шара. Маркус и Тильда тоже подходили смотреть, но ничего, конечно, не увидели. Большой, идеально чистый, прозрачный стеклянный. На большом серебряном кольце-подставке. Иногда, кажется, на несколько мгновений внутри шара становится чуть темнее... А может и нет.

— Ну что же,— произнесла наконец Димидия. Она всё ещё смотрела на шар.— Инвой Джет, безусловно, жив. Сейчас он не в Хашдоме. Кто его взял, не знаю. Но, похоже, эта история у рощи действительно была затеяна ради него. Не могу сказать, где он находится, действует operto oculis ad tempus, я ничего не вижу... Совсем ничего... Я правда не знаю...

 Маркуса такая манера, смотреть исподлобья. Голову наклонит и выглядывает из-под бровей. Недружелюбный такой вид получается. Если кто его не знает, так и думают. Димидия, похоже, тоже уже собирается оправдываться, под насупленным взглядом Маркуса.

— Может вам лучше к кому-то другому пойти? — говорит она.

устая фраза. К кому другому можно пойти?

имидия провожает нас до калитки. Собаки встали, протяжно зевая, собирались направиться к нам, но быстро передумали. Лень. Вяло помахивая хвостами, выражают своё дружелюбное присутствие и укладываются снова между дорожкой и кустами смородины.

— Хорошие у вас собачки,— говорит Маркус.

— Хорошие,— соглашается Димидия.—...знаете что?..

ы останавливаемся возле калитки.

—...Если не найдёте вашего друга, придите ко мне недельки через две. Кажется, я смогу рассказать о нём кое-что интересное.

— А почему не сейчас? — спрашивает Маркус.

ействительно, почему нужно ждать две недели?

— У меня появились некоторые догадки. Ad tempus действует дней десять, если его не продлить. А на вашем друге...

— Инвой Джет его зовут,— уточнил Маркус, перебив Димидию. Получилось очень невежливо.

— Хорошо. На Инвое Джет, кроме этого заклинания есть ещё кое-что. Но сейчас я не могу понять достаточно отчётливо. Потому что кроме ослепления, он заблокирован. Но, кажется, вам будет интересно.

— Заблокирован? Зачем? — снова Маркус.

у до чего же иногда бестолковые вопросы бывают!

— Чтобы не нашли его! Чего тут не понятно-то? Всех блокируют.

имидия кивнула в подтверждение слов Тильды.

егодня на улице сыро, мама не разрешила Фанни выходить во двор. А ей и так не хочется гулять. Небо серое, то и дело принимается моросить мелкий дождик, листья такие тяжёлые, поникшие. Грустно. Скучно. Бабушка занята стиркой. Дедушка у себя в кабинете. Наверное сидит в любимом старом кресле, курит и читает газету с новостями. Мама уехала в город. Руди делает игрушечный корабль. Это модель, называется. Он её уже давно делает. Пока не понятно как этот корабль будет выглядеть, но, похоже, будет большой и красивый. Не такой, которые мама покупала ему, которые продаются уже готовыми, только разобранными на мелкие кусочки, которые надо правильно собрать и склеить.

анни стоит рядом.

— Ты что-то хотела? — спрашивает брат.

— Мне скучно...

— Совсем-совсем скучно?

— Совсем-совсем,— говорит Фанни.

утгеру очень не хочется отрываться от своего корабля, но что скажешь маленькой сестрёнке?

— Подожди минутку, ладно? — говорит он. Закрывает баночку с клеем, смахивает на лист бумаги какой-то мелкий мусор со стола, высыпает его в корзину под столом. И наконец поворачивается к Фанни.

— Ну, рассказывай, чем ты хочешь заняться?

— Не знаю...

— Совсем-совсем не знаешь? — он недоверчиво поднимает брови, лицо становится смешным, Фанни улыбается.

— Давай играть в прятки,— предлагает Рутгер, закрывает глаза ладонями и начинает медленно считать.

— Один... два... три...

остояв секунду, Фанни, спохватывается, бежит прятаться. Вообще прятаться можно по всему дому, но тогда Руди придётся искать слишком долго. Поэтому, выскочив из комнаты, она прячется рядом, за комодом, Слышит, как, досчитав до пятнадцати, Рутгер объявляет, что идёт искать.

— Кто не спрятался, я не виноват! — громко сообщает он. Потом начинается то, что Фанни всегда очень забавляет и смешит.

— Я знаю, ты под кроватью! — слышны шаги Рутгера и кряхтенье. Наверняка он лезет заглянуть под кровать.

— Нет, здесь нету!.. Ааа, ты в шкафу! — слышно как скрипнула дверка шкафа.

— И здесь нету! Где же ты спряталась?!.. Я найду тебя!.. Сиди-сиди, сейчас ты мне попадёшься! Залезла под тумбочку и думаешь, я тебя не заметил?!

анни тихонько хихикает и нарочно несколько раз стукает по комоду.

— Хитрая девчонка! — слышится из комнаты.— Ты как-то влезла в ящик и там стучишь! Что, вылезти не можешь? Ага! Вот ты и попалась!

ремит выдвигаемый ящик стола. Удивлённый голос Рутгера восклицает, что и там Фанни нету! Так продолжается некоторое время, пока ему наконец приходит в голову поискать за пределами комнаты. Он открывает дверь. Фанни, затаив дыхание, пытается угадать, куда он сейчас смотрит, куда направится. По правде говоря, ей уже немного надоело сидеть здесь. Скорей бы уже он её нашёл. Она несколько раз царапает пальчиком по стенке комода.

— Надо сказать бабушке, у нас, кажется, завелись мыши. Вон как скребутся! — громко бормочет Руди.— Ну-ка посмотрю, что там за мышь. Может сам поймаю?

анни сжалась, как пружинка. Ответственный момент! Рутгер нарочито медленно крадётся к комоду и со словами: «Ну-ка, сейчас посмотрим»,— сдвигает в сторону штору, заглядывает за комод. Пружинка срабатывает — девочка мгновенно вскакивает, выныривает из-под руки брата, бросается бежать. Скорее добежать до своей кровати и сесть на неё! Тогда считается, что она нашлась сама, Она снова будет прятаться, а Руди придётся искать.

н бежит за сестрой, но спотыкается о порожек и Фанни первой добегает до кровати.

— Ты хитрая, опять вперёд меня,— говорит Рутгер.— Ну ладно, прячься снова.

— Нет. Давай лучше поиграем во что-нибудь другое.

— Давай. Во что?

— Ни во что. Расскажи мне сказку.

— Хорошо, давай сказку. О чём?

анни задумалась. Как сказать, о чём должна быть сказка? О Тильде, о странных предметах, о другом мире, куда можно перейти одним шагом, и где всё вроде так похоже на наше, настоящее, но совсем по-другому... Хотя там тоже всё настоящее...

— Расскажи мне о женщине и карлике, которые живут по ту сторону нашей калитки в саду.

— Они хорошие? — спрашивает Руди.

— Хорошие. Очень! Её зовут Тильда. И там, у неё, живёт карлик, Конфловер, он помогает Тильде ухаживать за домом, караулит бельё, чтоб не улетало. Их дом похож на наш, там тоже есть сад, и цветной половичок перед дверью, и на кухне большой стол, почти как наш...

утгер замечательный рассказчик. Любые истории у него всегда получаются легко и складно. Только на этот раз совсем не о том, о чём хотелось бы Фанни. Не о том, что она знает. Но девочка не перебивает брата, потому что всё равно сказка получается волшебно увлекательной.

азве можно слепому доверять дорогую посуду? Тысячу раз задевая ложечкой о края, Инвой помешивает чай. Чашка звякает от ударов ложечкой, мелодично и нежно, похоже на маленький серебряный колокольчик. Где-то он видел такой колокольчик, размером с виноградину. На голубом шнурочке, кажется... Раздражает, что чашка звякает. И то, что не вспомнить, где был этот колокольчик на шнурочке. И что ничего не видно. И эта девушка, которая приносит еду, обычно она выходит из комнаты, а через какое-то время возвращается забрать посуду; но иногда не выходит, остаётся и сидит здесь. И смотрит. Иногда отворачивается, а иногда смотрит, прямо на него. Это чувствуется. И это не очень приятно, когда тебя разглядывают, а ты ничего не видишь.

— Что? — спрашивает Инвой. Она молчит. Что, действительно, можно ответить на «что?».

роме неё в комнату к Инвою никто не приходит. Уже несколько дней он здесь и, кажется, о нём совсем забыли. Никаких слов, условий, вопросов. Что сделать чтобы это закончилось?

нвой повернулся в сторону девушки:

— Ты не знаешь, что я должен сделать?.. Что я должен сделать?!..

на притаилась. Так не бывает, но даже молчать она стала ещё тише.

— Ты правда ничего не знаешь, да?.. Ладно, давай по-другому. Я сам буду говорить, ты только покажи когда я ошибусь... Так тебе можно?

о неуловимому движению воздуха Инвой почувствовал, что она кивнула. Ну хоть что-то, уже какое-то подобие диалога.

— Хорошо... Ты была с теми девушками, которые вышли из леса... Была... Получается, ты одна из оддов?.. Да...Вы оказались там не случайно...

осле каждой фразы Инвой делал паузу, чтобы услышать, есть ли какое-нибудь движение, что-нибудь вроде несогласия или наоборот. Если молчит, значит пока всё правильно. Наверное.

— Вы оказались там не случайно. Конечно. Вы пришли... за мной?.. За мной...

нвой вдруг заметил, что сквозь плотную пелену перед глазами стали вырисовываться очертания предметов. Очень неясно, размыто, но всё-таки что-то становится видно. Впереди стена, на ней, кажется, картина. Слева высокая кровать. Большой комод. Над комодом тоже картина. Справа стол, много всякой мелочи, которую пока не разглядеть. Прямо напротив — девушка. Она сидит на широком табурете. Светлое пятно лица, светлые одежды, длинные неубранные волосы. Это всё, что можно разглядеть.

— У вас всё в порядке? — спрашивает девушка.

нвой смотрит в светлое пятно на месте её лица. Видеть таким образом — странно и удивительно, Это даже нельзя назвать зрением, только намёк на него. Какой она окажется, эта девушка? Глаза, губы, руки. Красивая или нет? Как будто она ещё не нарисована, выполнен только набросок, силуэт. Художник сейчас начнёт придумывать детали её будущего образа.

— Вы меня видите? — снова спрашивает девушка.

— Нет, почти нет. Но уже намного лучше, чем раньше,— неуклюже пошутил Инвой.

еловко вышло. Увлекшись попыткой угадать внешность девушки, он совсем забыл, что у неё-то со зрением всё в порядке, и она сидит довольно близко, а он откровенно таращится на неё.

тук в дверь заставил вздрогнуть их обоих. В комнату вошло привидение, повернувшись пятном лица в их сторону.

— Инвой Джет? — то ли спросило, то ли сообщило оно мужским голосом.— Пойдём.

...линный-длинный-длинный коридор. Потом несколько ступенек вниз. Потом ещё один коридор, не меньше первого. Шли долго. Проводник не торопил, терпеливо подстраиваясь под шаги Инвоя.

акие коридоры, где они могут быть? Где может находиться здание, чтобы в нём могли быть коридоры длиной в несколько километров?.. Уж точно не в Юксте.акие коридоры, где они могут быть? Где может находиться здание, чтобы в нём могли быть коридоры длиной в несколько километров?.. Уж точно не в Юксте.

оридор разделяется надвое, влево он продолжается, а направо — короткий коридорчик. Сопровождающее привидение сворачивает направо, проходят с Инвоем ещё несколько десятков шагов.

— Подожди здесь,— говорит сопровождающий и уходит.

оридоры достаточно светлые, но зрение не спешит вернуться, поэтому никаких деталей Инвой различить не может. Есть ли здесь окна? Каким образом это всё освещается? Проходили они мимо каких-нибудь дверей или только сплошные стены? Местами коридор сужался, а где-то, кажется, проходил сквозь залы... В общем даже не понятно, на земле это всё находится, или под землёй, а может наоборот, висит эта вся конструкция как-то, где-то над.

вук шагов, голоса, за спиной Инвоя, громыхнув, открылась тяжёлая дверь.

— Входите, Инвой Джет.

ходит. Несколько шагов вперёд. Судя по звуку, по ощущениям и по смутно видимому, это большой зал. Большой, высокий и прохладный. Даже чересчур прохладный. Неприятная особенность многих подобных помещений.

риближается ещё одно привидение. Другое, не то, которое сопровождало в переходах.

— Инвой Джет,— произносит оно, остановившись в нескольких шагах от Инвоя.

онечно ясно, что это никакие не привидения. Просто заклятие ослепления проходит очень медленно и нечёткие силуэты с белёсыми овалами на месте лиц так похожи на привидения. Или на сон.

— Инвой Джет,— повторяет явившийся, как будто прислушиваясь к звуку имени.

— Давайте поговорим? Вы хотите что-нибудь спросить? Узнать? Спрашивайте.

а ум не приходит ни одного вопроса, на который можно было бы рассчитывать получить откровенный ответ. Поэтому Инвой промолчал.

— Хорошо. Тогда просто слушайте. Вас наверняка интересует, где Вы. Так?

— Так,— согласился Инвой. Странно было бы не согласиться.

— И Вы не спрашиваете, потому что думаете, я не скажу Вам?.. А я скажу! Вы в Альбум-КОре!

оржественность и величие произнесённого,— по мнению привидения это должно было произвести сильное впечатление. Любой мог бы вздрогнуть и побледнеть. Инвой не вздрогнул. Во всяком случае, привидение не заметило.

риблизившись ещё на шаг, оно не спеша обошло вокруг Инвоя.

— Разве Вы знали, где находитесь?

— Нет, не знал... Но можно было предположить.

— Можно было, действительно! И Вы предположили? Что ещё Вы предположили, позвольте полюбопытствовать? Может быть Вы знаете, зачем Вы здесь? Нет?!

— Нет.

— А я и это сейчас Вам расскажу!.. Но это займёт некоторое время. Вы ведь никуда не спешите? — неприятно пошутило привидение.

— Давайте сядем,— он взял (поскольку привидение было мужского пола, правильно будет называть его «он»)... Он взял Инвоя под локоть чтобы помочь подойти к столу. Прикосновение было тоже неприятно, так что Инвой, отстранившись, выразил желание дойти самостоятельно...

— С чего же начать? — привидение усадил гостя в одно из кресел стоящих вокруг огромного стола, а сам остался стоять.—...Давайте я расскажу Вам одну историю! А?

акое «А?», как будто Инвой в самом деле мог бы сейчас выбрать на своё усмотрение, о чём ему послушать.

— Есть несколько человек, которые обладают удивительной силой. Сила это не в чём-то особенном, сама по себе она почти ничего не значит. Но она похожа на...

ривидение поднял лицо к потолку, подыскивая наиболее подходящее сравнение.

—...Она похожа на тепло!.. На небольшое тепло. Но если два-три таких тепла сложить вместе, получится чуть большее тепло. Такое, что можно будет, например, немного согреться прохладным зимним вечером... А если сложить таких штук десять, получится просто нестерпимое тепло! Жар, огонь, испепеляющее пламя! Представляете?!

ривидение сделал паузу и с вдохновенного звучного монолога перешёл на тихое откровение:

— Людей, обладающих такой силой, всего четырнадцать... То есть вообще их конечно больше! Но сейчас, в наше время, на наших землях, вас всего четырнадцать.

 самого начала пребывания здесь, Инвой, конечно, понимал, что ожидать хорошего не стоит. Но неизвестность, неопределённость,— они угнетают, изматывают, и всё-таки оставляют место надежде. Только сейчас, после долгих коридоров, в неуютном зале, наедине с человеком, лица которого не разглядеть, Инвой почувствовал, что ему становится плохо. И эта фраза: «...вас всего четырнадцать». Она не сулит совсем ничего хорошего. Больше никаких иллюзий.

от как раз теперь Инвой побледнел. Надо встать. Чтобы лучше чувствовать напряжение тела, не дать ему расслабиться и отключиться.

— Нас? — переспросил он.

— Вас!

— Я ничего не знаю об этом.

— Всему, как говорится, своё время. Раньше было не надо, а теперь я всё Вам расскажу. О Вас,— голос привидения растёкся шипящей улыбкой.

аждое утро Маркус присылал в Юксту птиц, чтобы сестра могла сообщить ему новости. Новостей не было несколько дней. И вот вчера, вернувшись от Тильды, птица принесла записку. Это было послание от Димидии, где говорилось, что по её мнению и при их желании, стало возможным узнать кое-что об их пропавшем друге.

азумеется, Маркус и Тильда явились к Димидии в тот же самый день.

ильда смотрит в окно, в сад. Маркус разглядывает полку с безделушками. Здесь много оригинальных вещиц. Небольшой малахитовый шар. Шкатулка из тонкой золотой проволоки, там внутри что-то лежит, два голубых пустых флакона. Зачем они нужны, пустые? Шарнирная фигурка человека, деревянная. Серебряный маятник на металлической подставке. Если его качнуть, он будет качаться очень долго. У Маркуса такой был в детстве, только в виде месяца. И он использовал этот маятник как часы. Толкнёшь посильнее — будет раскачиваться часа два. Толкнёшь слабее — несколько минут. Надо приноровиться, запомнить, на какое время с какой силой нужно качнуть. Примерно. Если не требовалось определить совершенно точный, до минуты, промежуток времени. Обычные часы никто не отменял.

— Получается! Идите сюда!

аркус и Тильда моментально подскочили к Димидии. Всё это время она крутила в руках стеклянный шар. Долго. Теперь, всё ещё не отрывая взгляд от шара, она жестом указала чтобы гости оставались рядом.

— Инвой Джет нашёлся. Он в Белом ядре, в Альбум-КОре. В зале совещаний, прямо сейчас... Ему, кажется, плохо.

— Ну ещё бы! — тихо воскликнул Маркус. Тильда замахнулась на него, чтоб не перебивал.

— Кому же там было бы хорошо,— шёпотом добавил Маркус. И получил-таки ощутимый сестринский пинок по ноге.

— С ним в зале только один человек... Но, похоже, за дверью ещё кто-то есть... Ладно, это не главное. Главное вот что. Ваш друг носитель части особой силы. Всего таких четырнадцать человек. Если сложить все эти части, собрать всю, полную, силу,— можно совершать поразительные вещи! Животворящие или уничтожающие, но, безусловно, немыслимо превосходящие любые другие в своём роде.

— Как её собрать? — спросила Тильда.

— Почему её не собрали до сих пор? — одновременно с Тильдой спросил Маркус.

место ответа Димидия помахала рукой, чтобы они замолчали.

ерез несколько минут она снова отвлеклась от шара.

— Почему её до сих пор не собрали? Потому что собрать можно из тринадцати частей. А эти люди, носители этих частичек, не во все времена сходятся в одном месте. Бывает, например, двенадцать человек есть, а тринадцатый ещё не родился... А когда он родился и подрос лет до десяти хотя бы, умер кто-то из тех двенадцати. И всё тогда.

— Но ты сказала, что сейчас таких четырнадцать. Зачем четырнадцатый?

имидия удивлённо развела руками:

— Силы не бывает слишком много! Лишней не бывает! И потом, дополнительные части — это всё-таки больший шанс на то, что успеют собраться необходимые тринадцать частей, даже если с одним что-то случится.

— Если кто-то из них умрёт,— уточнил Маркус.

— Не обязательно умрёт.

— А что, может помешать что-то ещё?

— Конечно, есть несколько условий. Например, нельзя трогать ребёнка, если он младше десяти лет. И женщину, когда она вынашивает или выкармливает своего младенца.

— Понятно... А если так случится, что собраны почти все части, но — раз! — и вдруг один умер, а дополнительных, как ты сказала, нету. Тогда что?

— Ничего. Так уже было. Тогда снова надо ждать. А те, к сожалению, оказались напрасными жертвами.

— Жертвами?..

— Да,— подтвердила Димидия.— А вы думали, как можно собрать все эти части?

б этом ни Маркус ни Тильда ещё не думали, просто не успели пока. Сейчас они старались запомнить буквально всё сказанное Димидией, каждое её слово. В то, что всё это правда, верилось с трудом. Что это происходит прямо сейчас, и не где-то далеко, с кем-то, кого они никогда не знали, не видели и вряд ли когда-нибудь увидят, а здесь, рядом, касаясь их самих.

ривидение ходил по залу. То дальше, то ближе, останавливался возле Инвоя, снова принимался ходить. Он брал что-нибудь со стола, расхаживал и крутил в руках, потом возвращал на место. Он почти постоянно находился в движении. Он рассказал некоторые подробности о частях силы, но пока не сказал того, что касалось самого Инвоя.

— Что нужно от меня? — спросил наконец Инвой, решив обойтись без дальнейших историй, не относящихся лично к нему.

— Не от тебя,— уточнил привидение.— А от любого из вас. Нужно просто собрать все части.

 его голосе послышалось как будто изумление, мол, что же тут непонятного?

— Это я понял,— сказал Инвой.— Каким образом эти части собирают?

— Кто сильнее, тот и заберёт у другого. Потом встретит следующего и заберёт у него. Или наоборот, тот заберёт у этого. Дело, конечно, не только в том, чьё тело сильнее и крепче. Можно обмануть, перехитрить. Пожалуйста, как угодно! Главное — забрать часть силы. И так до тех пор, пока один из вас не соберёт все части себе. Понятно?

— Не совсем.

— Тогда спрашивай.

озникла пауза. Инвой думал, как бы так задать вопрос, чтобы получить наконец точный ответ. То ли привидение действительно не понимает, что именно хочет узнать собеседник, то ли просто испытывает его терпение...

— Ладно,— привидение заговорил первым.— Часть силы — это вся энергия жизни любого из вас, из четырнадцати. И ни один не захочет отдать её добровольно. Почему? Очень просто. Потому что отдав её, он умрёт! Не в ту же минуту, даже может быть не в тот же день, но очень скоро... Так что уничтожить его сразу или оставить дожить, это можешь решать на своё усмотрение, это не играет никакой роли.

«чень просто».

нвою хотелось бы оказаться сейчас где-нибудь совсем в другом месте. Почти в любом, лишь бы не здесь. Он попытался представить, что находится в жилище у Маркуса, среди зелени и всевозможных целительных штук. Представил, что задремал и как будто снится дурной сон, так часто бывает от усталости... А почему бы не отдать часть силы добровольно, если результат всё равно одинаковый?.. Или не одинаковый?

— Что будет с последним, с четырнадцатым, когда он соберёт все части? — спросил Инвой.

— Этого я не знаю,— подумав секунду, сказал привидение.— Все части не собирались в одно очень, очень давно.

— Но когда-то это уже было? Когда-то давно.

— Не знаю. При мне никогда, И если вопросов больше нет, и Вы согласны с условиями, я больше Вас не задерживаю. Дорогу назад найдёте?

нвой помедлил с ответом. Найдёт ли он дорогу назад самостоятельно? Не уверен. Казалось, что шли всё время прямо. Но может быть...

— До коридора нам по пути, а дальше Вам в другую сторону,— сказал привидение.

ни вышли из зала, вместе дошли до места, где коридор расходится в противоположные стороны.

— Вам туда,— указал рукой привидение.— Кстати, ну просто любопытно, а где Вам хотелось бы оказаться прямо сейчас? Понятно же, что не здесь и не со мной.

— Не скажете? Ну как хотите. До встречи,— не дожидаясь ответа, привидение повернулся и пошёл, быстро скрывшись в затемнённом коридоре.

нвой остался один. Теперь надо долго-долго идти обратно, но куда идти — толком не видишь, не знаешь. Можно только надеяться, что заблудиться здесь негде, и по пути кто-нибудь встретится... Хотя может быть лучше и не надо чтоб кто-нибудь встретился.

о первой лестницы он добрался довольно скоро... Если только не сбился с дороги и это та же лестница. Но других поворотов, кажется, не было... Наверное.

еперь несколько ступенек вверх. Сколько? Вот надо было считать когда шли сюда! Невнимательность иногда приводит неизвестно к чему, в буквальном смысле! И мало того, что можно заблудиться, если окажется, что с этой лестницы выходов больше одного; так даже если кто встретится,— как попросить помощи? Как объяснить, где находится эта комната, отведённая Инвою?

...друг в той комнате есть окно? Не обязательно, конечно. Вероятно, всё предусмотрено, никакого прямого выхода наружу нет. Зрение постепенно возвращается, надо будет всё как следует осмотреть.

переди становится светлее, появилось ощущение распахнутой настежь двери. Сквозняк и запах влажной зелени. Пока Инвой шёл по коридору на встречу с привидением, ни ветерка ни свежести не было, он заметил бы.

 ещё одна диковина — закричала птица, совсем рядом. И стены стали... Прозрачные?!.. Нет, они просто исчезли! Как будто и не были. И каменного пола нет. Под ногами земля; над головой небо; всё это освещено солнцем, наполнено звуками, и глаза различают каждую травинку!

нвой оборачивается. Позади ничего нет, то есть нет коридора, по которому он шёл, Исчез.

тпустили.

рижды в году в Тригинтависе проходит большая ярмарочная неделя. На это время пустеют все города и деревни. Зато Тригинтавис превращается в сплошное бурлящее торжище. Шумное, пёстрое, не знающее ни сна ни покоя ни днём ни ночью, всю неделю. Здесь можно продать или купить почти всё. От самых простых вещей, до такого, что только можно пожелать. И, если очень нужно, встретить здесь можно тоже кого угодно. Если не в этот раз, то в другой. Это вопрос времени, ну и отчасти везения. Кто-то остаётся в Тригинтависе на всю неделю, а кто-то появляется, быстро покупает что ему нужно и тут же покидает это место.

ильде надо купить кое-что из вещей. Это, конечно, можно сделать и у себя, не обязательно куда-то ехать. Но здесь, на ярмарочной неделе и выбор намного богаче, и, поторговавшись, можно хорошенько сбить цену. И, главное, в этот раз сюда едут и Маркус, и Ева, и ещё целая компания. А есть ещё одно, тоже главное. По словам Димидии и по некоторым другим данным, по не точным, не очевидным, но заслуживающим большого доверия, - Инвой Джет уже свободен. Но до сих пор находится не известно где. В общем-то, действительно, он не обязан сразу спешить к Тильде или к Маркусу. Но мог бы предположить что они волнуются и хорошо бы поставить их в известность, что, мол, всё в порядке... Или не в порядке; вообще всё не в порядке... Но с такими вестями стоит ли спешить к друзьям? Он ведь не знает, что друзья уже кое-что известно, что с ним происходит.

кани, одежды, бельё, одеяла, ленты, кружева. Для мужчин и женщин, для их детей, для романтичных девушек, для любителей простого и строгого. На любой вкус! Ряды без конца и края. Как тут выбирать?! Маркус, кстати, попросил найти такой материал, чтоб был прочный, но не тяжёлый, чтоб не промокал и среди деревьев не выделялся. Кажется, он решил обосноваться у Коралловой реки надолго. Приехал в Тригинтавис покупать железяки и разные штуки непонятного назначения. Это вообще с детства любимая тема. Никакая купленная вещь не устраивает так, чтобы целиком и полностью, всегда найдётся что слегка изменить, а то и вовсе разобрать на детальки и потом собрать заново, по своему. Наверное Маркус изобрёл уже немало интересных вещей и приспособлений, и, будь он более тщеславным, наверняка имел бы успех и признание в этой области. Но ему вполне хватает славы лекаря, поэтому все другие изобретения так и остаются в его личном пользовании. Кроме тех, что он делает для Тильды.

з общего ярмарочного гомона время от времени выскакивают наиболее пронзительные выкрики. Кого-то зовут, кто-то предлагает свой товар, беспощадно крича прямо в уши толпе. Но всё это пока в пол силы, только набирает обороты. Первый день торжища, ещё не всё выложено на прилавки, ещё не охрипли продавцы, не расшевелились покупатели. Ярмарка лениво просыпается от сезонного небытия.

— Голуби! Мои голуби! Вон они, ловите!

ад рядами присела на дерево пара шикарных пёстрых голубей. Круглые, как два шара, с хохолками на маленьких головках и мохнатыми лапками. Красавцы! Такие или сами вернутся в руки, или надо выпускать обученных ловчих птиц. Иначе не поймать, не зря голосит их владелица. Уже наверное бывшая.

ильда права. Маркус действительно надумал поселиться у Коралловой реки надолго. По крайней мере не на год-два, на подольше. Место как раз что надо, и у людей популярностью не пользуется, и сравнительно недалеко от сестры. Теперь надо накупить всякой всячины. Немного для постройки, кое-что по мелочам по хозяйству и много чего по делу. Тот совёнок, которого принесла Тильда — уже второй, попавший к Маркусу за последнее время. Надо делать большой, очень большой, вольер и хорошенько обеззвучить его. Место вроде безлюдное, но всё же иногда заходят, бывает.

ивность осталась дома без присмотра на пару ночей, это нормально, еды и воды им хватит и на неделю, но задерживаться не стоит, неспокойно на душе. Когда оставляешь их одних, на душе всегда не спокойно.

 Маркуса уже две сумки за плечами. Большие, тяжёлые. А не куплено тоже ещё много. За остальным, похоже, надо будет прийти позже, ближе к ночи. Да и время уже далеко за полдень, скоро торжище само собой начнёт перевоплощаться. Не спеша, с разговорами и зазывами, свернут сегодняшний товар и разойдутся-разъедутся по гостевым домам Тригинтависа и торговцы и покупатели, а на освободившиеся места явятся совсем другие продавцы и другие покупатели. Эти в большинстве своём будут тихи и не суетны. И купить-продать можно будет тоже очень много интересного. Совсем другое, не то, что днём.

очная ярмарка — странная штука, таинственная, жутковатая. Фонари освещают ряды. Странные люди собираются и ходят в этой освещённой темноте. Высокие и маленькие, щупленькие и кругленькие, в обычных одеждах и в очень необычных облачениях. Кто-то стремительно идёт вдоль рядов, высматривая что-то определённое; кто-то медленно движется, поминутно останавливаясь чуть не у каждого прилавка.

реди ночных посетителей Маркус относится к обычным созданиям, среднего роста, средней округлости, в обычной простой одежде. Ходит не так чтоб слишком стремительно, кое-где останавливается, посмотреть, полюбопытствовать.

икто не выкрикивает и не зазывает покупателей на свой товар даже шёпотом. Ночью большая часть покупателей такова, что им не понравится если все вокруг будут знать, что именно они желают приобрести. Даже если в общем это совсем не секретный предмет, всё равно афишировать незачем. А если хочется — вернись домой, дождись утра, тогда уже и хвастайся покупкой. Ночь — время деликатное.

аркус прогуливается вдоль рядов. Присматривается, приценивается. Много всякого соблазнительного, по цене привлекательного, нужного и не очень. Посмотреть можно всё, но сначала нужно купить то, что нужно купить в первую очередь. А что у нас сегодня «в первую очередь»? Ауферо, конечно. Что такое ауферо? Если кто не знает, вещь на редкость универсальная. Как, должно быть, ясно из названия, ауферо прячет всё что угодно. Ну почти всё. Любые предметы любых форм и размеров в любом месте. Почти в любом. Это раствор, реже — порошок, ещё реже — сетка. С его помощью можно, например, скрыть кое-что если неожиданно нагрянули гости. Выйдет, правда, дороговато, проще сделать обычную уборку. Можно спрятать и что-нибудь поважнее...

аркус обходит прилавки, спрашивает. Продавцы, один за другим, качают головами, мол, нет, ауферо нету. Объясняют, что в этот раз не привезли, потому что никто не покупает, дорого. Неприятная неожиданность. Обычно проблем не возникало, приехал, да купил. Но делать нечего, не бродить же здесь до рассвета. Надо пойти поспать, а завтра попробовать ещё раз.

роезжая дорога по обочине ярмарки не очень ровная, зато широкая и хорошо освещённая. Идёшь, впереди дорога, справа ярмарка, слева, вдоль всего пути, пустырь, за ним — стена леса, темнота непроглядная. А между тобой и пустырём — фонари. Несмотря на ночь, время от времени проезжают развозные телеги. Даже ночью с перемещением здесь всё организовано самым удобным образом. На телеге до гостевых домов Тригинтависа ехать минут двадцать. Если пешком, наверное час прошагаешь. Это ночью, днём быстрее. Ездят телеги примерно раз в полчаса. Чтобы не ждать, можно пойти пешком, телега всё равно догонит и продолжить путь можно уже на ней. Маркус решил так и сделать.

переди, ровно над дорогой, висит луна. Низко и ярко. Вокруг неё облачная дымка, свет растворяется в дымке оттенками синяка. Живописная луна, совсем не живописные оттенки. На этом картинном фоне пролетели два птичьих силуэта. Похожи на голубей. Наверное те двое, которых не отловили днём. Зря, лучше пожили бы немного на ярмарке, во время торжища туда не сунутся никакие дикие птицы. Домашним голубям среди людей привычно, сытно, и, главное, безопасно. А на воле, сразу вдалеке от людей... Бестолковые птицы, жаль. Маркус оглянулся. Что, кстати, заставило их летать ночью, когда самое птичье время спать?